его избранницы – дело заключалось в том, что Питер считал себя атеистом, а его невеста придерживалась строгих католических взглядов. В суде появилась 19-летняя Энн О'Хара (Anna O’Hara), работавшая автобусным кондуктором, и подтвердила точность этого рассказа.

Все события ночи с 30 на 31 июля получили совершенно некриминальное объяснение. На пустырь Питер пришёл с Мэри для того, чтобы осмотреть силки и показать женщине дичь, которая могла в них попасть. Мэри закричала не потому, что он приставлял к её горлу нож, а потому, что банально поранила руку, перелезая через ограду. Кстати, Мэри подтвердила, что действительно вскрикнула инстинктивно от боли в руке. Умышленно женщина не кричала, поскольку Питер Мануэль грозил ей отрезать голову, и она не желала проверять серьёзность такого рода угроз. Нож Мануэль при себе имел, и он его действительно выбросил для того, чтобы отвлечь свою овчарку от железнодорожных путей, по которым проходил поезд.

Примерно такого рода доводами подсудимый объяснил события той ночи. Прокурор пытался протестовать, указывая на то, что Мануэль в роли адвоката фактически даёт показания без приведения к присяге, но судья отклонил протест. Присяжные поверили Мануэлю, и тот оказался вчистую оправдан.

Когда вся эта информация сошлась у Манси, тот заявил, что Питера Мануэля необходимо брать в разработку настоящим образом. Подчинённые старшего инспектора – прежде всего детективы Чарльз МакНейл (Charles McNeill) и Томас Гудолл (Tom Goodall) – возражали, здраво указывая на то, что поведение Мануэля, привлёкшего к себе внимание полиции телефонным звонком, представляется крайне неосторожным для убийцы Энн Кнейландс. Будучи опытным преступником, знающим, как работает полиция, он бы сидел тише воды ниже травы и уж точно не подбегал бы к констеблю Марру с идиотскими вопросами.

Тем не менее Уилльям Манси оказался по-настоящему одержим Мануэлем. Возможно, так проявлялась личная неприязнь полицейского к уголовнику, которого ему пришлось задерживать 10 лет назад. 11 января – в день своего 41-летия – старший инспектор написал служебную записку на имя прокурора, настаивая на необходимости проведения обыска в доме Мануэля и формальном допросе его близких.

Уже на следующий день – 12 января 1956 года – группа полицейских провела обыск по месту жительства подозреваемого. Целью обыска являлся поиск окровавленной одежды. Никто не рассчитывал обнаружить какие-либо «трофеи», взятые убийцей у жертвы, поскольку никто не мог в точности сказать, что именно из вещей Энн Кнейландс пропало [и пропало ли вообще]. Но вот одежду со следами крови преступник с большой вероятностью сохранить мог. Сразу внесём ясность – ничего подозрительного в вещах Питера Мануэля отыскать не удалось. Но детективы выяснили, что пропали рубашка и брюки, которые подозреваемый надевал ещё совсем недавно. Список одежды, в которой Мануэль являлся на работу, был составлен заблаговременно. Подозреваемый признал исчезновение вещей и объяснил это тем, что отдал их товарищу, но имя и фамилию последнего назвать отказался, заявив, что не намерен помогать полиции в фабрикации дела против самого же себя.

В то же самое время были подвергнуты допросу его родители – 55-летний Сэмюэл (Samuel Manuel) и 52-летняя Бриджит Гринен-Мануэль (Bridget Greenan Manuel) – старший брат Джеймс, 1923 года рождения, и сестра Тереза, родившаяся в 1934 году. Все родственники заявили, что Питер вечером 2 января находился дома.

Стало ясно, что полиция подозревает не того, кого следует.

Детектив Том Гудолл с самого начала указывал своему начальнику Уилльяму Манси на то, что одержимость последнего «разоблачением Мануэля» грозит завести расследование в тупик.

Пока детективы отрабатывали поручения, связанные с проверкой Мануэля, поступило важное сообщение, требовавшее безотлагательной проверки. 6 января один из водителей маршрутного автобуса, курсировавшего мимо Нью-сити, обратился в полицию с сообщением, из которого следовало, что поздним вечером 2 января одним из пассажиров оказался некий молодой мужчина… в носках. Его одежда выглядела сильно загрязнённой и мокрой, перчаток он не имел, как, впрочем, и головного убора. Вообще же его вид внушал определённую тревогу, водитель автобуса обратил на этого человека внимание и хорошенько его запомнил. Когда он услышал об убийстве девушки на поле для гольфа, то моментально связал появление пассажира без обуви с чрезвычайным происшествием и поспешил в полицию.

История, рассказанная водителем автобуса, звучала очень подозрительно. Мог ли убийца избавиться от ботинок, зная, что им оставлено множество следов на мягком грунте? Безусловно, для опытного преступника это было бы логично! Мог ли он выбросить перчатки, зная, что на них находится кровь жертвы? Безусловно! Удалить кровь с кожаных вещей непросто, поскольку она плохо заметна на чёрной коже. Между тем кровь затекает в швы и даже после протирания кожаных вещей мыльным раствором прекрасно определяется при проведении криминалистического исследования. И опытный преступник такие нюансы знает!

Неизвестного мужчину следовало отыскать, и притом поскорее. Водитель сообщил, где именно подозрительный пассажир вошёл в автобус и где вышел, а также детально описал его внешность. Однако активный розыск мужчины без ботинок, перчаток и головного убора начался только после того, как старший инспектор Манси распорядился свернуть разработку Питера Мануэля.

Следственная группа напрасно потеряла 6 дней – за такой срок след мог «остыть».

Как видно, в первые дни и недели расследования недостатка в подозреваемых правоохранительные органы не испытывали. Кратко перечислим их:

– двое сыновей Симпсон [14 и 16 лет], хорошо знакомые с убитой девушкой, не имели alibi на время совершения преступления;

– один из строителей, работавший в Нью-сити, некий Майкл Тодоровски, имел историю насильственных посягательств на женщин и отбыл тюремный срок за такое преступление;

– работник газовой компании, также занятый на стройке в Нью-сити, Питер Мануэль, совершал насильственные преступления против женщин и отбыл за это довольно продолжительный тюремный срок. На время убийства Энн Кнейландс этот подозреваемый имел alibi, однако из его гардероба в начале января 1956 года пропали рубашка и брюки, что выглядело подозрительно;

– ещё по меньшей мере 6 мужчин из числа работавших на стройке в Нью-сити имели уголовное прошлое, хотя и не связанное с агрессивными посягательствами на женщин. Все они не имели надёжного alibi на время совершение убийства;

– неизвестный подозрительный мужчина без головного убора, перчаток и обуви, покинувший район Нью-сити поздним вечером 2 января, то есть заведомо после убийства Энн Кнейландс.

Однако при всём богатстве выбора подозреваемых правоохранительные органы к середине января 1956 года оставались дезориентированы. Неясным представлялся мотив убийцы, очерёдность его действий и их внутренняя обусловленность. Криминальная психология в то время оценивала и объясняла преступление, жертвой которого стала Энн Кнейландс, не совсем так, как это делает современная наука. Как выглядело это убийство в глазах опытного полицейского или криминолога тех лет? Чрезмерное [и даже несуразно чрезмерное] травмирование потерпевшей трактовалось как указание на криминальную неопытность злоумышленника и его неспособность управлять собой в состоянии стресса. То, что жертва не была изнасилована, скорее всего, объяснялось бы тем, что в состоянии перевозбуждения убийца пережил преждевременное непроизвольное семяизвержение, что прекрасно подкрепляло бы предположение о неопытности нападавшего и его физиологической незрелости [непроизвольное семяизвержение обычно имеет место у совсем молодых мужчин; если нечто подобное происходит с мужчиной зрелого возраста, то уместно говорить о его импотенции]. То, что убийца шёл некоторое время рядом с жертвой, общаясь с нею, было бы истолковано таким образом, что его внешность и манеры не внушали опасения девушке. Либо – как вполне возможный вариант – нападавший и жертва были знакомы. И то, и другое, опять-таки, подкрепляло бы предположение о молодости преступника. Невысокий рост убийцы также прекрасно соответствовал такому выводу.

С точки зрения современных представлений нападение на Энн Кнейландс можно «прочитать» совсем иначе. Прежде всего, современный криминолог отметил бы поразительное совпадение этого преступления с нападениями Андрея Чикатило. Тот точно так же шёл некоторое время с намеченной жертвой, ненавязчиво разговаривая, он так же метался вокруг трупа, разбрасывая вещи, причинял чудовищные, можно даже сказать, запредельные телесные повреждения и тому подобное. О Чикатило у меня есть довольно полный очерк, который я не считаю нужным здесь пересказывать